“Нет, пусть плачет. Мы больше не хотим бегать вокруг него каждый раз. Пусть учится успокаиваться сам,” – сказала она

С Аленой мы были крайне близки, пока судьба не привела Алекса и их семью в соседний дом. Но спустя год им пришлось перебраться в другой город, как это иногда бывает в Америке из-за рабочих обязанностей.

Было тяжело расставаться с такой хорошей подругой. Разумеется, это не было далеко – всего лишь несколько часов на машине, но жизнь диктует свои правила, и встречи становились все реже. И что особенно обидно, как только я и Алена узнали о своих беременностях, наша дружба стала казаться еще более ценной. Мы могли бы разделять этот невероятный период жизни, гулять с малышами вместе и обмениваться опытом. Но у нас оставалось только общение по телефону и через интернет, в котором мы делились своими впечатлениями о беременности.

Мой сын родился в октябре, а малыш Алены – два месяца спустя. Мы обменивались советами о том, как лучше заботиться о наших маленьких чудах и какие детские развлекалки и продукты оказались самыми удачными.

Когда наши дети немного подросли, мы решили, что пора устроить встречу. Поскольку мой сын был старше и казалось, что он лучше переносит поездки в автомобиле, мы решили отправиться в гости к Алене и ее семье.

Мы с мужем собрались и отправились в дорогу. По приезде к Алене и Майку, уже началась ночь, и я пошла уложить сына спать. Когда я вернулась в гостиную, я увидела, что стол был накрыт, и все было готово для ужина.

“Алена, ты быстро все организовала,” – сказала я, восхищаясь ее способностью быть готовой ко всему. “А ваш малыш где?”

“Он уже спит,” – улыбнулась Алена.

“Да ладно, так быстро? Вы его сами уложили?” – удивилась я.

“Ну, мы просто оставляем его в кроватке, и он засыпает сам,” – объяснила Алена. “Мы не укачиваем его и не занимаемся какими-то манипуляциями.”

Мне пришлось признать, что это звучит потрясающе – трехмесячный ребенок, который может засыпать сам, без вмешательства родителей.

Вскоре мы сели за стол и начали обсуждать последние события в наших жизнях, делясь радостями и трудностями молодых родителей. Но внезапно один из младенцев начал плакать. Сначала я не могла определить, был ли это мой сын, но моментально бросилась к нему.

“Наташ, подожди, это Сашка плачет,” – засмеялась Алена, включив звук на мониторе. Но ни она, ни Майк не двигались с места.

Малыш продолжал плакать, и я не могла понять, как Алена и ее муж могли оставить его без внимания. Когда я спросила Алену, не собирается ли она пойти к малышу, она отмахнулась.

“Нет, пусть плачет. Мы больше не хотим бегать вокруг него каждый раз. Пусть учится успокаиваться сам,” – сказала она.

Я была поражена таким подходом. “Но он же маленький и плачет!” – возразила я.

Муж Алены вмешался в разговор и даже задел меня ногой, чтобы показать, что они решили поступить именно так. Маленький Сашка продолжал кричать, и в конечном итоге я осталась без возможности помочь ему.

Остаток вечера мы провели в напряженной обстановке, прерывая наши разговоры, чтобы успокоить младенца. Каждый раз, когда Сашка начинал кричать, это звучало как сердечный пронзительный сигнал. Мы почти не могли сфокусироваться на беседе.

Мне казалось, что у Алены могла быть послеродовая депрессия, но мои попытки начать разговор на эту тему не были удачными. Она отмахивалась от этой идеи.

Мы уехали от них с горькими чувствами. Я осознавала, что это их семейное дело, но одновременно и беспокоилась за малыша.